Хрупкая, с белоснежной кожей Назифа ЛУКЬЯЕВА-ГАЗАЕВА работала спецмастером индивидуального пошива одежды производственного управления бытового обслуживания населения в поселке Кашхатау Советского (ныне Черекского) района. Награждена Почетной грамотой ЦК КПСС, Почетной грамотой Президиума Верховного Совета КБАССР, медалью «Ветеран труда», знаком «Ударник девятой пятилетки». С супругом Алием ГАЗАЕВЫМ воспитала четверых детей: Узейир – художник, Ахмат – управляющий Центральным рынком в г. Иваново, Зухра – врач-терапевт Центральной районной больницы в п. Кашхатау, Мухтар возглавлял Кабардино-Балкарский высокогорный государственный заповедник, был министром природных ресурсов КБР, ныне – специальный представитель Евразийского союза международного сотрудничества и развития субъектов экономической деятельности «Евразийская организация экономического сотрудничества (ЕОЭС) на Северном Кавказе».
Водяная лилия — Назифа
В этой тонкой, хрупкой женщине чувствуется сталь. У меня сразу возникла ассоциация с водяной лилией – кувшинкой. Это нежный и на первый взгляд слабый цветок, но вырвать его сложно — корень глубок. Водяная лилия – знаменитая сказочная одолень-трава. У нее свойство охранять людей, но могла и погубить того, кто искал ее с нечистыми помыслами. Поразительно, но в жизни Назифы есть эпизод, который полностью совпал с моей интуитивной ассоциацией. «Моя мама Кёккез ЗАМАЕВА не знала русскую грамоту, но читала Коран: научил дядя Хажокуф ЗАММАЕВ. Была принципиальным и уважаемым человеком. И за это слабые люди ненавидели ее. В первый раз ее посадили по ложному доносу соседки в 1942 году: будто бы радовалась приходу немцев. Мама возмутилась: «У меня муж на фронте, пятеро детей на руках, как я могла радоваться фашистам?» — и отказалась подписывать бумаги. Через восемь месяцев ее отпустили. Соседка не угомонилась и написала второй донос: будто бы она английский разведчик. Мама снова ничего не подписывала, но ей сказали: «Это бумага, где вы все отрицаете, и здесь должна быть ваша подпись» … и она подписала. Ее обманули. Суд проходил ночью. Мы уже были в Киргизии: в Ошской области, в Кызыл-Кая. Высланные с родной земли, на чужбине, а тут еще такая беда. И вот решение: пять лет тюрьмы. Соседка сказала: «Почему пять, а не десять?» Я, раздавленная горем, вскрикнула: «Чтоб ты заболела и умерла к тому времени, когда моя мама живой вернется домой!». Она потом действительно заболела дизентерией и умерла. А мама вернулась через пять лет к нам, более того, после тринадцати лет на чужбине мы обрели свою землю, и мама умерла уже здесь в возрасте 110 лет.
Водяная лилия за нечистые помыслы может убить.
Каждый день добывали еду
Как выживали дети фронтовика (Маштай ЛУКЬЯЕВ не вернулся с войны), которых выселили с Кавказа в Азию и чью мать посадили по ложному доносу? «Около шахты был лесной склад, мы с братом Хаматгерием днем ходили туда и, имитируя игры, выбирали легкие поленья и откладывали, а ночью возвращались, воровали их, потом пешком шли восемь километров до села Караван, заходили в каждый двор и спрашивали: «Вам не нужны дрова?» Вместо денег нам давали кукурузу, из нее мы варили хантус – кашу. Так выживали. Вскоре Хаматгерий устроился на стройку, стал приносить зарплату. Я покупала ситец и обшивала всю семью: мама привезла с собой свою ручную машинку. Когда у подруги умерли отец и мать, она пошла работать в швейный цех, а я – следом. В первую ночную смену на ножной машине, которая все время обрывала нитку, сшила 31 фартук. Похвалили и когда для пошива верхней одежды отбирали двух учениц, одной из них оказалась я. Учиться мне было интересно. Вот так от безысходности Хаматгерий пошел на стройку (потом он станет заслуженным строителем РСФСР), а я – в швейное дело. Когда маму посадили, Хаматгерию было 14, мне – десять, Ахмату – семь, Сафият – шесть, Сакинат – два года. Рано или поздно все возвращается на круги своя. И мы вернулись домой, на земли Лекур ЛУКЬЯЕВА».
Земля Лекур
Назифа с мужем построили два дома: одноэтажный и двухэтажный. Еще рядом дома братьев Нафисат – Ахмата и Хаматгерия. Они все живут на землях Лекура Лукьяева – их деда. У Лекура было шестеро сыновей и три дочери. Когда женил сыновей, все жили вместе. Шесть невесток готовили по очереди. Кёккез, мама Назифы, вспоминала в тюрьме эти годы, как она была молодой невесткой большой семьи, как жила с мужем и детьми, не подозревая, что скоро война отнимет мужа, а в результате незаконного переселения 1944 года она потеряет и дом, и землю. Она хотела вернуться и молилась об этом.
Молитвы
«Помню, к нам из села Бабугент приезжал Гергок ЧЕРКЕСОВ, был еще красивый старик с седой бородой Мазан ТУМЕНОВ, остальных по именам не помню, вместе с бабушкой они читали Коран, — вспоминает Зухра ГАЗАЕВА, дочь нашей героини. – Как они молились! Это одно из самых сильных впечатлений детства».
Кёккез знала силу молитвы и могла лечить. К ней приходили за помощью и стар, и млад. От ее молитвенного слова исчезали жар, бородавки и слабость. Лечила она и травами. К сожалению, травяная народная медицина, бытовавшая у балкарцев из века в век, исчезла полностью.
«Когда мы шли в школу и проходили мимо стариков, сидевших на завалинке, все они, седобородые, в знак уважения вставали. А сейчас старший зайдет в комнату, младшие зачастую не встают», — говорит Зухра.
Три семьи – Назифы, Ахмата и Хаматгерия Лукьяевых жили как один дом. Поселок знал двенадцать детей этого двора, а кто чей, не знали. А сейчас родственники огораживаются друг от друга высокими заборами, оскудевает, мелеет родственное общение, которое спасло народ в тяжелые времена.
Студенты
«После школы мы все четверо поступили в учебные заведения. Мы — погодки. Два брата учились в Иваново, все жили на съемных квартирах. Родителям было тяжело, они много работали, — вспоминает Зухра. – Наш отец Алий Газаев работал до 75 лет, пока не ослеп. Мама часто выходила в ночную смену, чтобы больше зарабатывать. Она была увлечена своей работой. На республиканских показах моды поселок Кашхатау занимал три раза первое место благодаря маме».
Пока Назифа была на работе, за детьми присматривала бабушка Кёккез. Из четверых детей ни один в детстве не лежал в больнице. Даже гриппом ни разу не болели. Держали четыре коровы, много птицы, сыр, масло, молоко, кефир – все было свое. Летом ходили в лес, собирали яблоки, груши, бабушка в большой столитровой деревянной бочке заливала их водой, и зимой эту воду пили. «Бочка стояла во дворе, зимы тогда были холодные, вода покрывалась льдом, я ее пробивала и набирала в кувшин на целый день», — вспоминает Зухра. Вместо семечек ели жареную кукурузу. Особенно дети любили кукурузные лепешки, испеченные в горячем пепле. Тузлук бабушка готовила с черемшой.
Кёккез приучала внуков к лесу. Все вместе собирали шишки, калину, малину, барбарис, облепиху, бруснику, шиповник, а также травы: пили только травяной чай. Это единение с природой, являвшееся частью национальной культуры балкарцев, увы, тоже во многом утрачено.
«Еще бабушка любила тыкву и всегда угощала соседей. А какой она готовила рассол из сыворотки! И хмель у нас рос, она делала хмелевые дрожжи, хлеб на них был невероятно вкусным. До сих пор помню запах и вкус этого хлеба. То поколение знало секреты здоровья. Бабушка, пережившая переселение, потерявшая пять лет в тюрьме, одна воспитавшая пятерых детей… как она дожила до 110 лет? Ответ прост: помогли вера и природа, наша земля. Наше здоровье – в натуральной пище. Необходимо вернуться к природе и ценить ее», — говорит Зухра, проработавшая десятки лет врачом.
Молодая бабушка
Назифа Лукьяева-Газаева, молодая бабушка одиннадцати внуков, всегда ждет в гости своих домочадцев. Они живут в разных городах, но их сердце здесь, где жил их прадед Лекур.
Марзият БАЙСИЕВА
